МОИ ВОСПОМИНАНИЯ О МАКСИМЕ ДОРМИДОНТОВИЧЕ МИХАЙЛОВЕ
В декабре 1929 года на радио, в связи с переходом на плановое вещание, была организована вокальная группа. Нам были предоставлены широкие возможности для ознакомления многомиллионных слушателей с богатым классическим музыкальным наследием и с современными достижениями советской музыки.
Коллектив был молодой, дружный, с энтузиазмом включившийся в интереснейшую работу. Мне посчастливилось быть участницей в этом начинании вместе со своими товарищами. Максим Дормидонтович Михайлов — несколько старший из нас по возрасту — тоже принимал горячее участие в зарождении нового вида искусства общения с широчайшей аудиторией через микрофон.
Основная репетиционная площадка находилась тогда в здании телеграфа (на улице Горького). Оттуда же велись передачи опер и концертов. Я несколько углубляюсь в историю развития радио, но делаю это для того, чтобы лучше представить ту обстановку, в которой происходили первые шаги сценической деятельности Максима Дормидонтовича Михайлова.
Оперы шли в очень скромном оформлении, почти без декораций, в стилизованных костюмах, Одной из первых была поставлена опера А. Даргомыжского «Каменный гость» на сюжет А. С. Пушкина (декламационно-речитативная музыкальная драма). М. Михайлов исполнял роль монаха. Стоя за кулисами, в черном платье из испанского кружева, с четками и молитвенником в руках, я слушала конец диалога между Дон Жуаном и Монахом, после чего должна была выйти на сцену:
М о н а х: О, Донна Анна никогда с мужчиной не говорит!
Дон Жуан: А с Вами, мой отец?
Монах: Со мной иное дело... Я монах!
Вот эта последняя фраза, спетая Максимом Дормидонтовичем, до сих пор для меня звучит, как живая. Особенность тембра его голоса — глубокое, мягкое, завораживающее звучание. Таким я в первый раз услышала Максима Дормидонтовича.
М. Л. Львов об этом писал: «Это было в 1931 году. На сцене Радиотеатра шла репетиция оперы Даргомыжского «Каменный гость». Многие присутствующие в зрительном зале пришли послушать впервые выступающего на оперной сцене певца М. Д. Михайлова. Появлению этого певца на радио предшествовала молва о его исключительном голосе. И действительно, первые же звуки голоса Михайлова, певшего партию монаха, заставили насторожиться. Когда же, произнося нараставшую в высоте и силе звучания фразу: «Развратным, бессовестным, безбожным Дон Жуаном»... Михайлов взял до диез, все были поражены. Казалось, что со сцены исходит какая-то сила, придавившая присутствовавших в зрительном зале. Звук, яркий и густой, прозвучал, как колокол. Одного этого до диез было достаточно, чтобы оценить исключительный голосовой материал певца».
Максим Дормидонтовнч Михайлов очень недолго работал на радио. Он перешел в Большой театр. Я слушала его там в партии Ивана Сусанина, в партии Собакипа в опере «Царская невеста». Он трогал меня своей простотой, душевностью, проникновенностью в создаваемый образ.
Встречались мы потом редко. Однажды мы с ним вместе проводили отбор вокалистов для всесоюзного концерта в ленинградском «кусте». Я плохо помню даты, поэтому не могу сказать в каком году это было... Мы, как члены жюри, сидели рядом и делились друг с другом своими впечатлениями, часто совпадавшими. После окончания прослушивания обычно происходила беседа с молодежью, принимавшей участие в соревновании. Помню, как волновался Максим Дормидонтович, придя в комнату, где его ожидала уже целая толпа басов, жаждущих услышать его мнение и советы. Максим Дормидонтович вспоминал ошибки и удачи каждого певца и в очень мягкой форме делал свои замечания.